Глава 26, часть 1. Немного коварства в исключительно мирных целях
Почему-то большинство Лениных одноклассниц были захвачены идеей выйти замуж и быть счастливой. Именно в таком порядке!
Девчоночьи разговоры сводились к шушуканью о парнях, ревности, подозрениям, демонстративному «выгулу» ухажеров, чтобы сфоткаться да продемонстрировать их подругам и так далее.
Из этого исходила и следовала повальная страсть к нарядам и прочим элементам привлечения внимания - от классических и до экстремальных – с юбкой в виде пояса и декольте со скоромными тканевыми вкраплениями по бокам....
Лену всё это раздражало чрезвычайно.
Нет, наверное, и ей временами хотелось понравиться кому-то приятному, но вокруг было слишком много облачно-влюблённой чепухи, от которой сводило скулы... А потом... потом был Сашка. Он ей чрезвычайно нравился, но даже не замечал Лену – вокруг было столько ярких и заинтересованных в его внимании девушек.
В конце концов, всё оказалось к лучшему – после окончания школы многие девицы из Лениного класса массово повыходили замуж, не особо заморачиваясь дальнейшим обучением и поиском работы. Вместо этого большинство к двадцати пяти годам имело уже по двое-трое детей, и это было бы отлично, но работы не было или была совсем малооплачиваемая, мужья со многими поразводились, так что теперь шла новая волна поиска объектов для «выйти замуж и быть счастливой».
Лена никак не могла понять, зачем нужно непременно выйти замуж, если ты мужа не очень-то любишь и совсем не уважаешь? И откуда в такой ситуации может появиться счастье? Дети? Нет, дети – это как раз классно, но от безденежья и раздражения на мужа, дети оказывались без вины виноваты в сложившейся ситуации.
-Тебе, Ленка, повезло! Вон ты какая! Институт закончила, работаешь, зарабатываешь, машину вон купила. Чё, и не в кредит? Вот круто! - теперь при встрече c завистью бубнили некоторые её бывшие одноклассницы и Лена старательно сдерживалась, чтобы не уточнить, а что мешало её собеседнице жить так же?
А ещё, все Ленины знакомые изо всех сил старались её с кем-то познакомить.
-Слушай, ну, такой парень есть! Брат моей подруги! Давай я тебя познакомлю, а? - щебетала очередная встречная-поперечная.
-Да что ж такое-то? А? Чего им спокойно не живётся, когда человеку хорошо? Они меня знакомить пытаются, словно специально из побуждений – плохо мне, так пусть и этой так же будет! На тебе, Леночка, сокровище. А нафига мне нужен брат знакомой, который без работы, ничему толком не учился, ибо лениво, а на жизнь «да так, где-то что-то шабашит»? Можно подумать, я не знаю, что шабашит он потому что его на постоянную работу не берут. А не берут, потому как он к бутылке любит прикладываться гораздо больше, чем на работу ходить. Оно и понятно! Кому такое сокровище на работе требуется - переделывать за ним всё? Вот уж счастья-то привалило! Только ведь мне-то он тоже не прислонился, чтобы его водрузить себе на загривок и с ним «вместе весело шагать по просторам!»
Конечно-конечно, далеко не все «претенденты» были именно такими, но Лена, слегка сгущая краски, категорически отказывалась от попыток её осчастливить, по макушку нырнув в работу, благо, там ей было интересно и здорово. Коллег она принципиально не воспринимала в качестве возможных спутников жизни, вот и получилось, что в двадцать пять лет Ленина мама всерьёз начала опасаться, что её дочь опомнится годам к пятидесяти! Нет, и в этом возрасте, конечно, можно выйти замуж, но вот для детей как-то поздновато...
Когда Лена завела щенка, Виктория Сергеевна обрадовалась!
-Собачники – люди общительные, может, хоть так с кем-то познакомится...
И это непременно сработало бы, если бы они жили в городе, а не на окраине посёлка, где можно было прихватить Кроша и уйти подальше, чтобы ни с кем не сталкиваться.
-Мам, мне никто не нужен, я сама во всём разберусь... – вот и весь классический Ленин ответ.
-И ведь красивая! Да, в школе была серенькой, незаметной, зато сейчас расцвела! – вздыхала Виктория Сергеевна. – Расцвела-то расцвела, но сама этого как-то и не замечает!
Но именно эта Ленина особенность оказалась сейчас очень кстати – Воронов, который любое кокетство, направленное в его сторону, воспринимал как сигнал тревоги, сейчас чувствовал себя абсолютно спокойно.
Да и сама Лена разговаривала с ним с радостью – мало того, что он Кроша спас, приютил и привёз, так еще сейчас общается со щенком с видимым удовольствием.
Правда, Ленина радость начала омрачаться усиливающимся головокружением и шумом в ушах, потом перед глазами запрыгали светящиеся точки, и это мельтешение заставило её потно зажмурить глаза и крепко взяться за край стола.
Воронов в этот момент популярно объяснял Крошу, почему чай из его чашки пить не стоит.
-Горячий он, понимаешь? Нет, тёплый чай у меня Линда пробовала, ничего не скажу, аж чашку вылизала, когда я отвернулся, так ей чай с мёдом понравился! И то она пасть потом проветривала. А тут-то кипяток! Язык обожжешь!
Крош в этом активно сомневался, полностью уверенный в своём языке.
Воронову пришлось отодвигать чашку всё дальше и дальше от края, а потом он глянул на притихшую собеседницу и встревожился.
-Вроде как девушке неловко говорить, что выглядит она не очень-то – бледная, круги под глазами... Только, по-моему, ей бы полежать в тёмной комнате несколько дней, похоже, у неё сотрясение мозга.
Он припомнил, с какой высоты скатилась Ленина машина и сам с собой согласился. - Очень даже может быть!
Дальнейшее было исключительно дело лап Кроша!
Осознав, что чай ему жадный гость не даст, он обошел стол и пристал к Лене – от души толкнул её в бок носом.
Она, ничего подобного не ожидавшая, и пережидавшая приступ головокружения, ахнула от неожиданности, чуть было не упав со стула.
-Нет, ну, ты, друг, даёшь! Ты чего хозяйку-то сшибаешь? – Воронов достаточно времени провел с Линдой и Зайчиком, чтобы успевать реагировать на всякие падения разных предметов и живых существ. Ловить приходилось много чего! От трёхлитровых банок с молоком и нежнолюбимого Зайчиком молотка, до тётушки, которой пара козляток решила помочь залезть на чердак.
После всего этого, поимка Лениного стула вместе с его владелицей, была уже делом плёвым!
-Я вот думаю, а как вы с ним гулять-то будете? – засомневался Воронов, когда на шум прибежала Ленина мама и засуетилась около дочери.
-Мам, ты же погуляешь? – спросила Лена.
-Ой, прямо и не знаю... Я ж последний раз с ним гуляла, когда он всего-то килограмм тридцать пять весил... Не уверена, что сейчас справлюсь, - коварно схитрила Виктория Сергеевна. – А Максим вчера связки на запястье потянул! – озабоченно покачала она головой, твёрдо решив не забыть сообщить об этом Максиму! – Но ты не волнуйся, мы что-нибудь придумаем!
-Ну, хотите, я могу с ним гулять, пока Лена не поправится. Я свою собаку всё равно вывожу к речке, тут от вас минут десять езды, так что запросто буду заезжать за Крошем... – Воронов засомневался было, стоит ли лезть не в своё дело, но Лену стало жалко, а Крош и ему, и Линде понравился.
Глядя вслед удаляющейся машине, Виктория Сергеевна мечтательно улыбалась.
-Ну, ведь мог же даже внимания не обратить! Какое ему дело до наших проблем – да никакого! Подумаешь, голова кружится и сотрясение мозга да растяжение у случайной знакомой... Так нет! Сам предложил! Ну, сам же! Да, я самую чуточку схитрила... А что? Военную хитрость никто не отменял! – решительно заявила себе Виктория Сергеевна, набирая номер мужа.
-Максим, у тебя растяжение правого запястья! – оповестила она его. – Как кто сказал? Я сказала! Не забудь об этом!